Милль: биография жизнь идеи философия: джон стюарт милль. Биография Дж милл

Учеником, другом и продолжателем дела О. Конта был Дж. Ст. Милль. Он родился 20 мая 1806 г. в Лондоне. Никакого школьного образования будущий, несомненно, великий исследователь не имел - его учителем был его отец, Джемс Милль. Видимо, образование было неплохим - уже в семнадцатилетнем возрасте он, вдохновленный изучением трудов Иеремии Бентама, основал "утилитаристское общество", целью которого было распространение учения Бентама. В 1823 г. (то есть в том же возрасте!) Дж. Ст. Милль стал представителем знаменитой Ост-Индской компании, служащим которой оставался до 1858 г. Биографы утверждают, что в содержании его практической философии ощутимо большое влияние подруги Элен Тэйлор, которая после многих лет дружбы стала и его женой. Несколько лет, уже в преклонном возрасте, Милль был парламентарием (1865-1868). Умер он в Авиньоне в 1873 г.

Хотя Милль известен прежде всего как логик (что само по себе уже достаточно сомнительно, если трактовать логику в современном смысле, то есть как "техническую" науку о процессе рассуждений), его перу принадлежат и такие, явно далекие от предмета собственно логики, работы, как "О свободе" (1859), "Рассуждения о представительной демократии" (1861), "Утилитаризм" (1863). Все эти сочинения приходятся на поздний период жизни, но и в его главной, логической работе "Система логики силлогистической и индуктивной" (1843) немало включений, если так можно сказать, "металогического" характера. К этому же периоду (1848) относится публикация "Оснований политической экономии с некоторыми приложениями их в социальной философии".

Специального упоминания, на мой взгляд, заслуживает тот факт, что в 1874 г., то есть уже после смерти Милля, были обнаружены и опубликованы "Три эссе о религии". Они свидетельствуют о том, что в глубине души Милль был человеком глубоко верующим. Почему они не были напечатаны сразу же после написания? Не по той ли причине, что, говоря о теологической стадии в развитии человеческой мысли, Конт считал ее давно прошедшей, и Милль не хотел показаться своим современникам архаичным?

Конечно же, Милль придерживается общей установки позитивизма, хотя уже не столько в плане энциклопедического упорядочения знания, полученного всем сообществом ученых, сколько под углом зрения разработки метода позитивных наук. В главном его произведении, "Система логики силлогистической и индуктивной", эта установка выражена уже в подзаголовке: "Обобщенный обзор принципов очевидности и методов научного исследования". Таким образом, перед нами не справочник научных знаний, а набросок теории науки.

Предпосылкой этой теории науки была позитивистская "реабилитация" единичного, опытного, факта, вещи. Это значит, что и в основу "экспериментального", или "индуктивного", метода положена мировоззренческая новация, которая прежде всего находит выражение в новом содержании старого философского термина - "бытие". Бытие, по Миллю, - это "позитивное". Относительно "позитивного" Милль говорит, что оно есть "одно и то же", и остается постоянным. Это, конечно же, на первый взгляд не очень хорошо укладывается в рамки требований индуктивного метода и потому обосновывается довольно сомнительными рассуждениями общего порядка. Однако, если иметь в виду "поворот" позитивизма к "опыту", который во всяком случае связан с отдельным человеческим субъектом, с личностью, тогда все выглядит довольно логично: человеческое бытие и в самом деле "постоянно" - при всей его "текучести", поскольку с начала и до конца

остается той единственной жизнью, тем "жизненным" бытием, которое я проживаю. Отсюда и миллевский принцип непрерывности, тезис о "равномерности" (или "равноценности") сущего, который Милль ставит на место "метафизического" закона основания. В моей жизни все связано с чем-то еще, все "контекстуально", и это вовсе не традиционный "метафизический" детерминизм (об это свидетельствует хотя бы расширительный смысл понятия причины в человеческой жизни: например, причиной какого-то поступка может быть боязнь общественного осуждения). Принцип непрерывности (непрерывности опыта, как говорили непосредственные наследники "первого" позитивизма, эмпириокритики) у него предстает именно в качестве предпосылки, которая нуждается в оправдании. Замечу, что Милль проводит различие между оправданием и обоснованием, и чуть ли не главной темой его книги, посвященной логике, как раз и является оправдание принципа непрерывности как краеугольного камня всей его логической конструкции.

Отмежевываясь от "догматического эмпиризма", Милль стремится оправдать и свое собственное исследование - ведь он не просто описывает факты опыта, а разрабатывает "философию опыта". Истинные предложения, чтобы быть признанными в качестве таковых, по его мнению, должны пройти проверку опытом, хотя, разумеется, не все они могут быть непосредственно сведены к экспериментальным результатам и фактам наблюдения. Наука (в этом пункте Милль солидарен с Контом) вовсе не исчерпывается только чувственными данными - она нуждается в законах и в гипотезах относительно законов (это и есть теории). И то и другое суть нечто большее, чем набор фактов. Случайные наблюдения, которые не ориентированы теоретически, не могут ничего сказать относительно истинности или ложности законов или гипотез о законах. Сказанное относится и к самому "принципу непрерывности" - он тоже не "считывается" с материала опыта, а имеет силу относительно опыта - что и подтверждается успехом его применения в опыте. Поэтому и нужна индуктивная логика - она оказывается и средством, и итогом процесса подтверждения и проверки принципа непрерывности в разных областях природы и общества.

Конечно, такая аргументация выглядит как логический круг, поскольку Милль пытается обосновать исходя из опыта то, что само делает возможным этот (то есть научный) опыт. Однако это не совсем так, поскольку речь идет не об основании в смысле выведения из других положений, а только об "оправдании". Куда больше беспокоит его проблема самонаблюдения в качестве особой сферы опытных фактов (которые Конт просто отрицал в качестве таковых). Кстати, тема "саморефлексии духа" была традиционной и весьма существенной как во всей классической философии, так и в переходный к современности период ее истории, когда человеческая саморефлексия была призвана открыть человеку реальность, которая выше того, что дано человеку в материале его чувственности.

Как выглядит эта тема в миллевском позитивизме? Смысл бытия в качестве позитивного факта раскрывается в другом базовом положении философской концепции Милля, в его тезисе о сознании: "то, что есть, должно быть сознано". Нечто аналогичное, впрочем, можно увидеть уже у Декарта в "обновленной" метафизике Нового времени, где бытие "принимается" как подлинное только в том случае, если оно выдерживает испытание сомнением. Говоря в самом общем виде, тезис о сознании, во-первых, можно трактовать рационалистки и идеалистически, в гегелевском смысле - тогда процесс осознания бытия превращается в "феноменологию духа", которая вместе с тем и онтология; во-вторых, его можно толковать в смысле Декарта - тогда осознание бытия открывает путь к подлинной духовной основе мира; наконец, в-третьих, его можно истолковать "эмпиристски" - тогда получится нечто вроде субъективного идеализма в стиле Беркли. Милль стремится освободить этот тезис от любых метафизических импликаций и ищет способ устранить все и всякие "неконтролируемые утверждения" относительно бытия. К числу таковых он относит и утверждение своего учителя, согласно которому никакое знание относительно себя самого как позитивное знание невозможно. Напомню: Конт считает позитивным знание о физических и о физиологических фактах, которые обусловливают все наши психические состояния. Что касается содержаний нашего сознания (с которыми и имеет дело самонаблюдение), то они, по Конту, обусловлены состоянием общества, и к тому же целиком. А отсюда следует, что с базисными фактами человеческого бытия имеет дело не построенная на самонаблюдении, то есть на "артефактах", психология, а имеющая дело с фактами социология - именно она и есть полный аналог естествознания.

Милль Конту возражает: он утверждает, что существует непреодолимая граница в объяснении природы, разделяющая исследование физического и психического - явления в этих сферах различны. И этого достаточно, чтобы признать правомерными притязания психологов на самостоятельный предмет. Даже если физику удастся свести те законы, которые описывают наши восприятия цветов, звуков и запахов, к законам движения молекул, давления или столкновения - восприятие цвета все равно останется особым "фактом" нашего сознания, для описания которого понадобятся особые законы (то же касается звуков и запахов). Вот этими-то фактами и занимается психология (конечно, то, что Милль называет "психологией"). Поэтому она тоже (аналогично той же физике) является базисной наукой. Более того, именно

психологию ставит Милль на место прежней метафизики, поскольку ведь всякое позитивное знание предполагает, что его "состав" осознан - то есть существует, так сказать, в виде духовных образований. Дальнейшие рассуждения Милля идут в русле традиции английского эмпиризма (Беркли и Юма): сознание (дух в позитивном смысле) есть не что иное, как совокупность впечатлений, которые мы испытываем в нас самих. Поэтому быть с несомненностью (что для позитивиста и означает быть вообще) - значит быть воспринимаемым; или, соответственно "перспективистской программе" Милля, бытие вообще есть группы возможных впечатлений, которые мы можем от него иметь.

Одна из таких групп охватывает социальные факты - о них Милль пишет в самой знаменитой главе своей "Логики", которая называется "Логикой моральных наук". Этим названием Милль обозначает знания о человеке, обществе и истории. (Нетрудно видеть здесь преемственную связь с подразделом кантовской "Критики чистого разума".) Еще раз повторю, имея в виду важность этого тезиса, что различие фактов в науках о природе и в науках о человеке не означает для позитивиста Милля различия методов их исследования: ведь метод идет не "от факта", а "от исследователя", и законы во всех случаях должны быть "подогнаны" к фактам.

Хотя принципиальные положения миллевского индуктивного метода достаточно хорошо известны, я все же подчеркнул бы несколько его моментов, которые свидетельствуют, что в научном мышлении уже произошли серьезные мировоззренческие перемены по сравнению с классической наукой прошлого столетия. Милль, подобно Конту, считал, что всякое научное знание начинается с исследования единичных случаев и в конечном счете всегда останется исследованием некоторых совокупностей единичных случаев. Общее знание - не "исток"; оно результат обобщения. Последнее представляет собой переход от знания одного отдельного случая к знанию случаев, связанных друг с другом, то есть случаев, объединенных в группы. Этот процесс связывания, объединения и обеспечивается "аксиомой индукции" - упомянутым выше принципом непрерывности. Общие формулировки науки поэтому - не знания глубинной, единой сущности вещей, а только обобщения; поэтому они - "промежуточные положения" в процессе расширения опыта, "заметки для памяти", которые позволяют сделать прогресс науки не зависящим от объема человеческой памяти.

Признание индукции главным методом научного исследования не ведет к отвержению значения дедукции для науки - целиком отрицаются лишь ее метафизические основания. Само же построение научных теорий в виде дедуктивных систем практически полезно, поскольку облегчает использование науки для достижения технических результатов. Собственно, в этом ведь и состоит высшая цель науки. Эта идея проводилась Миллем на редкость последовательно - напомню, что он был этическим утилитаристом.

Главным идеологом либерального реформизма выступил ученик и последователь Рикардо, последний крупный представитель клас­сической школы Джои Стюарт Милль (1806-1873).

Джеймс Милль дал сыну блестящее образование, которое поз­волило Миллю-младшему проявить свои уникальные способности

4 Рассел Б. История западной философии. Н.: Издательство Новосибир­ского университета, 1997. С 712-713.

Во многих сферах. Творчество Дж.Ст. Милля оставило заметный след в целом ряде отраслей знания - в логике {«Система логики», 1843), философии {«Утилитаризм», 1863), политологии («0свободе», 1859), политической экономии. К этому надо добавить успешную 35-лет­нюю карьеру чиновника и несколько лет членства в британском пар­ламенте.

Основные экономические сочинения Дж.Ст. Милля: «Очерки по некоторым нерешенным проблемам политической экономии» (1844) и «Принципы политической экономии с некоторыми ее приложениями к социальной философии» (1848) - книга, семь раз переиздававшаяся при жизни автора и служившая общепризнанным учебником политичес­кой экономии почти до конца XIX в. 5

В «Принципах...» Милль попытался обобщить теоретическое на­следие классической школы в духе рикардианской традиции и одно­временно отреагировать на то новое в экономике и идеологии, с чем пришлось столкнуться уже самому автору. Его интерпретация клас­сической политэкономии содержала немало новых моментов, отно­шение которых к рикардианству и позднейшим тенденциям в эконо­мической мысли до сих пор остается предметом дискуссий. Однако главная особенность и важнейший источник оригинальности Мил-ля-экономиста заключаются в том, что экономику вообще и ее ри-кардианское толкование в частности он рассматривал в широком об­щественном контексте. Закономерным следствием такого подхода были и его либерально-реформистские идеологические установки.

Свою социально-экономическую программу Милль строил, опи­раясь на комбинацию принципов, почерпнутых из классической по­литической экономии и бентамовского утилитаризма, и переосмыс­ливая эти принципы на основе собственных методологических под­ходов. У классиков он заимствовал понимание труда как источника богатства в сочетании с приверженностью крынку и конкуренции, у Бентама - индивидуализм в сочетании с установкой на благосостоя­ние для максимального числа людей. Ключевая теоретико-методо­логическая новация самого Милля состояла в разграничении законов производства и законов распределения.

«Законы иусловия производства богатства имеют характер истин, свойственный естественным наукам. В них нет ничего, зависящего от воли, ничего такого, что можно было бы изменить... Нравится это лю­дям или нет, но удвоенное количество труда не взрастит на данной пло­щади урожай в удвоенном количестве, если в процессах возделывания

5 Милль Дж.Ст. Основы политической экономии. Т. 1-3. М.: Прогресс, 1980-1981.

земли не произойдет неких улучшений. Нравится это людям или нет, но непроизводительный расход отдельных лиц будет pro tanto (пропорцио­нально, соответственно) вести к обеднению общества, и только произ­водительный расход отдельных лиц обогатит общество. Мнения или желания, которые могут существовать по этим вопросам, не властны над природой вещей...

Иначе с распределением богатства. Распределение всецело являет­ся делом человеческого учреждения... зависит от законов и обычаев об-щества. Правила, которые определяют распределение богатства, та­ковы, какими их делают мнения и желания правящей части общества, и весьма различны в разных странах... Общество может подчинить рас­пределение богатства любым правилам, какие оно считает наилучши­ми; но какие практические результаты проистекут из действия этих правил - это должно быть открыто, подобно любым другим физичес­ким или отвлеченным истинам, посредством наблюдения или исследо­вания» .

Именно выводя распределение богатства за рамки предмета «чи­стой», незаинтересованной науки, Милль санкционировал возмож­ность и целесообразность социально-экономического реформирова­ния и одновременно намечал как его направленность, так и его пре­делы. Кроме того, Милль разграничивал статическую часть теории, дающую одномоментную картину экономики, и ее динамическую часть, характеризующую процессы долгосрочного экономического развития. Ядро рикардианской теории он относил к «статике», тем самым оставляя себе значительный простор в интерпретации тенден­ций общественного прогресса. Наконец, не отказавшись от утилита­ристского образа человека как максимизатора полезности, Милль четко ограничил сферу применения такого подхода: бентамовская философия касается только деловой (business) части общественных учреждений, распространять ее на все человеческие дела - ошибка.

Такое смещение акцентов привело Милля к переоценке рикар-дианского пессимизма в отношении «динамики» капитализма. Сле­дуя закону народонаселения Мальтуса и теории ренты Рикардо, он допускал - вслед за Рикардо - возможность «стационарного состоя­ния», при котором отсутствие стимулов остановит процесс накопле­ния капитала. Однако для Милля эта перспектива не казалась столь мрачной, какдля Рикардо. Напротив, он верил, что в «стационарном состоянии» ослабление экономических стимулов будет сопровождать-ем усилением стимулов к моральному совершенствованию человече­ского общества.« Только в отсталых странах мира, - отмечал М илль, -

"Там же. Т. 1. С. 337-339.

рост производства - все еще важная цель: что экономически необходи­мо в наиболее развитых странах - так это лучшее распределение» 1 .

Милль остро чувствовал изъяны современного ему общественного порядка - именно в этом следует искать истоки его реформизма. В до­бавлении к третьему изданию «Принципов...» (1852) он писал: «...если бы пришлось делать выбор между коммунизмом со всеми его возможно­стями и нынешним состоянием общества со всеми присущими ему стра­даниями и несправедливостью; если институт частной собственности необходимым образом несет с собой как следствие такое распределение продуктов труда, какое мы видим ныне - распределение, находящееся почти в обратной пропорции к труду, так что наибольшая доля доста-етсялюдям, которые вовсе никогда не работали, несколько меньшая доля тем, работа которых почти номинальна, и так далее, по нисходящей.,! то все затруднения коммунизма, большие или малые, были бы не боле\ " чем песчинкой на весах»*.

Но такая оценка ситуации не ставила Милля в ряды борцов про­тив частной собственности. По его мнению, «принцип частной собст­венности еще никогда не был подвергнут справедливому испытанию... Общественное устройство современной Европы берет начало из распре­деления собственности, которое было результатом не справедливого раздела или приобретения посредством усердия, а завоевания и насилия... Законы собственности все еще не приведены в соответствие с теми принципами, на которых зиждется оправдание частной собственнос­ти. Законы эти обратили в собственность вещи, которые никак не сле­довало делать собственностью, и установили безусловную собствен­ность на такие вещи, на которые должны существовать лишь ограни­ченные права собственности*".

После критического рассмотрения рецептов общественного пе­реустройства, предложенных в современной ему социалистической литературе, Милль сделал вывод, что «....политэконом еще довольно долго будет заниматься главным образом условиями существования и прогресса, характерными для общества, основанного на частной собст­венности и на личной конкуренции, и что главной целью стремлений при нынешнем состоянии человеческого развития является не ниспроверже­ние системы частной собственности, но ее улучшение и предоставление полного права каждому члену общества участвовать в приносимых ею выгодах» 10 .

"Там же. Т. 3.

"Там же. Т. 1.С. 349.

№ Там же. С. 360-361.

В позитивной программе реформирования буржуазного общест­ва, по Дж.Ст. Миллю, наиболее характерны несколько пунктов:

а) переход от предприятий с наемным трудом к кооперативным
производственным ассоциациям; эту перспективу Милль связывал с
постепенным перетоком капитала в руки самих рабочих;

б) ограничение имущественного неравенства путем ограничения
прав наследников. Определив собственность как право человека «на
свои способности, на то, что он может произвести с их помощью, и
на что бы то ни было, что ему удастся выручить за произведенные им
товары путем честного обмена», Милль заключил, что «право насле­
дования в отличие от права оставления наследства не входит в поня­
тие частной собственности»^ , Оправданность передачи собственно­
сти по наследству он признавал только в отношении детей, да и то
лишь в пределах их «умеренного обеспечения», рекомендуя устанавли­
вать предел тому, что человек «может обрести просто по милости дру­
гих, без какого-либо применения своих способностей»^ ! ;

в) выведение земли из сферы безусловного действия принципа част­
ной собственности. Наследуя критическое отношение Смита и Рикар-
до к земельным собственникам, Милль был гораздо решительнее в
своих выводах: «Когда говорят о «неприкосновенности собственности»,
следует всегда помнить, что земельной собственности не свойственна
такая же неприкосновенность, как другим видам собственности. Зем­
ля не создана человеком. Она изначальное достояние всех людей. Ее при­
своение всецело является вопросом общей целесообразности» . В отно­
шении земли, не предназначенной для возделывания, Милль не ви­
дел «ни одного веского довода в пользу того, чтобы она вообще являлась
частной собственностью» 14 .

Джону Стюарту Миллю (1806- 1873) суждено было стать крупнейшим британским философом XIX в. Милль-младший никогда не занимался академической деятельностью - его жизнь была связана с Ост-Индской компанией, в которую он поступил в 1823 г. и которую возглавил в 1856. Работа в Компании не мешала его активной научной, философской и публицистической деятельности, которая началась в 40-е годы. Кроме того, Милль был политиком, сторонником, как и его предшественники Джеймс Милль и Иеремия Бентам, либерализма и реформизма (в 1865 - 1868 гг. он состоял членом Палаты общин). Современные исследователи иногда называют Милля-младшего "либеральным феминистом", ибо он (выступая вместе со своим другом, а потом женой Г. Тэйлор) горячо защищал политические, социальные права женщин. Так, он отстаивал идею о том, что все женщины должны получить избирательные права и соответственно их доле в составе населения быть представленными в парламенте. Замужние женщины должны получить право на собственность, чтобы иметь возможность свободно выбирать между ролью домашней хозяйки и профессиональной деятельностью. Во времена Милля женщины были почти повсеместно лишены этих прав. Женскому вопросу Милль посвятил книгу "Об угнетении женщин" (1869). Политические аспекты проблемы свободы он рассмотрел в знаменитом эссе "О свободе" (1859).

Значительным интеллектуальным событием в жизни Д.С. Милля стало его знакомство с идеями О. Конта. В 1841 г. началась их переписка, хотя лично они не встречались. Милль всегда высоко отзывался о французском философе, посвятив его взглядам книгу "О. Конт и позитивизм" (1865). Вместе с тем в литературе зачастую преувеличивается влияние Конта на Милля. Последний положительно оценивал контовскую трактовку научного знания и его отношения к философии, различение социальной статики и динамики, а также "закон трех стадий", рассматривая позитивную стадию как высшее состояние человеческого общества. Однако Милль дистанцировался от политических взглядов "позднего" Конта, не принял его "религию человечества". Кроме того, от Конта его отличает интерес к логике наук (в том числе и "моральных", т.е. психологии, этологии - науки об образовании характера, и социологии), в которых следует искать каузальные объяснения, а не только описывать и систематизировать чувственно воспринимаемые факты. Милль подчеркивал как общие черты, так и особенности логики социологического и физического знания. Например, он говорил об "обратно дедуктивном (историческом) методе", свойственном общей социологии.

Главное произведение Милля - двухтомная "Система логики" (1843). Его перу также принадлежат "Утилитаризм" (1863) и "Исследование философии сэра У. Гамильтона" (1865)12. Именно в последней, содержащей критику взглядов шотландского философа Уильяма Гамильтона (1788-1856), Милль разработал основные положения своей феноменалистской теории познания. В этой области он несомненно стал продолжателем традиции классического британского эмпиризма. Для Милля были неприемлемы априоризм в любой его возможной форме, ссылки на самоочевидность данных сознания. Цель философа - усовершенствование эмпиризма с учетом фактора развития научного знания и его логической обработки.

Вместе с тем влияние одних эмпиристов на других в истории британской философии не следует понимать упрощенно и говорить лишь о непрерывной идейной преемственности. Так, к примеру, широкомасштабные исследования учений Юма и Беркли начались лишь после появления во второй половине XIX в. их собраний сочинений. Милль, в частности, был одним из первых, открыто признавших влияние на него берклеанского имматериализма.

В центре взглядов Милля оказалась классическая проблема соотношения материи и сознания. В этой области он был решительным противником тезиса о дуализме двух субстанций. Материя и сознание были сведены им к определенным сочетаниям ощущений. Так, материя выступает в его учении как "постоянная возможность ощущений", физические тела - как комплексы "одновременных возможностей ощущений". В обосновании феноменальной онтологии Милля возможные ощущения играют даже большую роль, нежели действительные. В этом смысле он был одним из сторонников диспозиционального описания явлений, из которых складывается наша картина мира. Подобный подход лишает материю и сознание субстанциальности и по-существу исключает психофизическую проблему в ее традиционной постановке. Сознание, в частности, он трактует как предрасположенность испытывать (переживать) ощущения. Человеческому уму присуща способность предвидения и ожидания будущих ощущений, поэтому в нем и возникает представление о возможных ощущениях, которые, согласно общей эмпирико-сенсуалистской установке, вступают в различные ассоциативные комбинации. Законы психологической ассоциации вносят организованность в наши ощущения. Между комплексами ощущений складываются отношения взаимной зависимости. Например, организованные в комплекс ощущения, составляющие сознание, оказываются зависимыми от комплекса ощущений, составляющих тело, и наоборот. В целом необходимо учитывать, что Милль и другие сторонники феноменалистского конструирования реальности исходили из представления о наиболее экономном описании и объяснении всего происходящего, считая заблуждением ссылки на субстанциальную основу явлений.

Одним из главных средств организации феноменального опыта для Милля выступает язык. Именно в языке осуществляется классификация всех явлений, отнесение их к тем или иным видам. Семантическая теория Милля, продолжающего традиции эмпиристов-номиналистов XVII-XVIII вв. (в частности, Т. Гоббса) содержит эмпиристскую теорию значения имен (т. е. знаков). Центральной идеей этой теории оказывается различение коннотации (соозначения) и денотации (означения) имен, предвосхищающее современное различение таких семантических сущностей, как смысл и значение (интенсионал и экстенсионал). В первом случае имеется в виду указание на совокупность свойств именуемого предмета, во-втором - указание на сам предмет, обозначаемый именем (каковым может быть как грамматический субъект предложения, так и любая внелингвистическая сущность).

Коннотативные имена прямо обозначают свой предмет и косвенно указывают на его свойства. Таково, например, слово "человек", обозначающее Питера, Джона и неограниченное число других индивидов, составляющих класс, для которого оно служит конкретным общим именем. Такое имя дается членам этого класса в силу наличия у них общих свойств (телесность, жизнь, наличие разума и Другие). Неконнотативные имена либо обозначают только предмет, либо указывают только на свойства. Итак: «Несоозначающим словом называется такое, которое означает либо только предмет, либо только свойство. Соозначающее же слово то, которое означает предмет и обнимает свойство. Предметом здесь называется все, имеющее свойство. Так, Джон, Лондон, Англия суть названия, означающие лишь предметы. Белизна, длина, добродетель означают только свойства. Поэтому ни одно из этих названий не есть соозначающее. Но бел, длинен, добродетелен - названия соозначающие. Слово "бел" означает все белые предметы, как, например, снег, бумагу, морскую пену и т.п., и обнимает или, по выражению схоластиков, соозначает свойство белизны». Значение (meaning) имен, согласно Миллю, заключается именно в том, что они соозначают. Поэтому-то грамматические имена собственные не имеют значения, ибо не указывают ни на какие свойства. Такие имена суть просто знаки, дающие возможность выразить обозначаемые ими предметы в языке, или же метки, вызывающие образы того, что обозначается.

Концепция Милля также объясняет функционирование слов, которые не обозначают никаких реальных объектов, но которые тем не менее определяются по совокупности свойств (например, "кентавр" или "грифон"). За всем этим скрывалась и общефилософская проблема поисков значения широких философских абстракций и обобщений, всегда вызывавших недоверие у философов эмпиристской традиции. Как представитель этой традиции Милль был весьма чуток к тем заблуждениям и недоразумениям философского характера, которые порождаются неправильным использованием языковых средств. Он, в частности, обращал внимание на многозначность различных слов (прежде всего связки "есть"), которая должна устраняться из научного языка. Этому посвящена глава "Заблуждения сбивчивости" в "Системе логики". Здесь Милль выступает как предтеча аналитической философии, получившей развитие в XX в.

Основу учения Милля о научном методе составляет его теория индукции. В этом вопросе его предшественниками были Френсис Бэкон и Дэвид Юм. В первой половине XIX в. глубокие исследования индукции в контексте развития научного знания были осуществлены в Великобритании Уильямом Уэвеллом и Джоном Гершелем. Помимо методологического аспекта проблемы индукции Милля интересовал и сугубо познавательный вопрос: как мы можем обосновать свое знание, согласно которому присущее ограниченному числу определенных явлений присуще и всем явлениям подобного рода? Он критически оценивал возможности полной индукции, справедливо полагая, что она не может быть положена в основание науки. Поэтому приходится опираться на так называемую несовершенную индукцию, которая представляет собой подлинный вывод от частного к общему. Говоря современным языком, такая индукция дает приращение информации. Она является методом экспериментирования, открытия нового знания, движения от известного к неизвестному. В основе индукции - неявно принимаемый принцип единообразия процессов природы, утверждающий, что все происходит в соответствии с общими законами. Хотя данный принцип и недоказуем рациональными средствами, составляя одно из наших главных убеждений, он, подобно любым другим научным принципам, имеет индуктивное происхождение.

Гершель (в книге "Рассуждение об изучении естествознания", вышедшей в 1830г.) и Милль усовершенствовали приемы бэконовской элиминативной индукции. Милль стал рассматривать их как приемы исследования, переводящие гипотезы в каузальные законы. Таких методов пять: метод (единственного) сходства (если в двух или более случаях какое-либо явление связано с рядом повторяющихся обстоятельств, то эти обстоятельства суть или причины, или следствия данного явления); метод (единственного) различия (если, напротив, некоторое явление W не повторяется в отсутствие определенного обстоятельства А, то явление W зависит от обстоятельства А); объединенный метод сходства и различия; метод остатков (если W зависит от А = А1, А2, А3, то через установление степени зависимости от А1 и А2 остается определись меру зависимости от А3); метод сопутствующих изменений (если явление W изменяется, когда изменяется явление U, причем усиление и ослабление W наступает при усилении и ослаблении U, то W зависит от U). Эти правила впоследствии вошли во все учебники традиционной логики. Сам Милль как методолог колебался в оценке индуктивных методов как способов либо открытия нового знания, либо проверки состоятельности некоторой гипотезы.

Акцент в логике Милля, которую следует рассматривать именно как логику научного исследования, делается на индуктивных процедурах. Однако это не означает игнорирования дедуктивных процедур. Милль подробно рассматривает и достаточно высоко оценивает силлогистику, подчеркивая важность точного представления знания, полученного индуктивным путем. Однако в целом силлогистический вывод не может быть главным в науке и потому имеет лишь техническое значение для ученого. Сочетание в методологии Милля процесса выдвижения гипотезы с дедуктивной проверкой вытекающих из нее следствий дает основание говорить о предвосхищении английским философом так называемого гипотетико-дедуктивного метода, характерного для науки XX в.

Милль, подчеркивавший важность математической обработки научных данных, считается также одним из главных представителей психологистского объяснения логико-математического знания. Так, аподиктические законы логики он рассматривает как устойчивые ассоциации мышления в психологическом смысле. Положения математики выводятся из аксиом, но сами аксиомы суть индуктивные обобщения отдельных фактов. Подчеркиваемая априористами аналитичность математических истин не должна, по Миллю, скрывать их индуктивное происхождение. Абстрактное математическое знание в значительной степени зависит от чувственности, предоставляющей исходные данные для индукции. Влиятельную в середине XIX в. концепцию Милля уже в конце века начинают критиковать антипсихологистски настроенные философы и ученых (Френсис Брэдли, Готлоб Фреге и Эдмунд Гуссерль). Однако отношение современных логиков и методологов науки к миллевскому психологизму уже не столь негативно. Сегодняшняя ситуация и новая тематика в науке (например, задача создания программ искусственного интеллекта, моделирования психической деятельности) настоятельно ставят вопрос о переоценке соотношения логики и психологии.

Как и учение об индукции, тесно связанное с ним миллевское учение о причинности предполагает принцип единообразия (законосообразности) природы: «Для употребления слова "причина" в нашем смысле необходимо убеждение не только в том, что за предшествовавшим всегда наступало последующее, но что за первым и будет всегда наступать второе, пока продолжится настоящее устройство вещей». Милль признавал, что у нас есть взятое из обыденного опыта (т.е. не врожденное и не априорное) представление о причинности, которое уточняется в процессе научного исследования. При этом он в духе юмовского подхода к причинности стремился дать ей психологическое объяснение.

Каузальность он рассматривает как прочную ассоциативную связь ощущений, как устойчивую последовательность явлений, дающую возможность предсказания будущих событий (в том числе и поведения на основе знания человеческих характеров и мотивов). Подобная способность предвидения, согласно Миллю, должна учитываться при создании логики "нравственных наук". Итак, каузальные отношения складываются между комплексами возможных ощущений. Причина определяется как совокупность явлений (или их необходимых условий), предшествующих некоторому данному явлению. "Если неизменная последовательность, - пишет Милль, - и существует когда-либо между последующим фактом и одним предшествующим, то весьма редко. Обыкновенно она бывает между последующим фактом и суммою нескольких предшествующих. Совокупность их требуется для произведения последующего акта, т.е. для того чтобы он непременно за ними следовал... Определение причины неполно, пока мы не введем в него, в том или другом виде, всех условий". В известном смысле для Милля причиной некоторого явления оказывается совокупность всех явлений в мире. Основываясь на своих субъективных установках, мы обычно выбираем определенные предшествующие явления, например, смежные в пространстве и во времени с явлением, причину которого мы ищем. Отвечая на возможные возражения, Милль отмечал: "Но даже при допущении, что действие может начаться одновременно с его причиной, принятый мною взгляд на отношение причины к следствию практически отнюдь не подрывается. Необходима ли последовательность причины и ее действий или нет, начало явления есть то, что предполагает причину, и связь причины со следствием есть закон последовательности явлений". Кстати, согласно Миллю, возможность предвидения человеческого поведения на основе знания причин не препятствует проявлению свободной воли. Из его концепции причинности отнюдь не вытекает жесткий, однозначный детерминизм. Свобода в этом контексте оказывается способностью воли человека к самодетермииации.

В социальной философии и в этике Милль рассматривает свободу в более широком контексте. Здесь он связывает свободу с принципом полезности. Индивидуальная свобода в обществе не должна ограничиваться, ибо она способствует достижению людьми счастья и процветания. При этом счастье отдельного человека зависит от счастья других членов сообщества. Каждый человек может реализовывать все свои способности, не отрицая такой возможности и для других людей Этому должно способствовать справедливое демократическое законодательство. Утилитаризм в миллевской интерпретации не имеет эгоистической тенденции. В классическую утилитаристскую доктрину Милль вносит ряд дополнений и изменений. Так, он отказывается от количественного "исчисления удовольствий" Бентама, подчеркивает качественные различия между видами удовольствия, отдает предпочтение духовным удовольствиям над чувственными. Он в большей степени, нежели его непосредственные предшественники, апеллирует к человеческой природе и связывает полезность с ее совершенствованием. В этом, согласно Миллю, большую роль должны играть правильные воспитание и образование, способствующие развитию социальных чувств людей по отношению друг к другу и укреплению их солидарности. Средствами, которые способны помочь осуществлению этих ценностей, Д.С. Милль в духе традиций английского либерализма считает свободу слова и печати. Они, согласно Миллю, связаны с философским понятием истины, ибо истину в науке, философии, политике легче искать при свободном, беспрепятственном обмене мнениями и при свободе научного и нравственного поиска. Во введении к своей работе "О свободе" Д.С. Милль писал, что борьба между свободой и авторитетом стала отличительным признаком истории человечества уже в эпоху древних Греции и Рима. Борьбой за свободу пронизана история Англии. На протяжении веков свободу понимали как защиту угнетенных от тиранической власти. При этом считалось, что противоречие между правящими и управляющими неустранимо. Но потом проницательные люди заметили, что и общество может становится своего рода коллективным тираном - социальная тирания большинства не менее опасна, чем тирания отдельных личностей или небольших клик. Поэтому защиты против тирании обладателей высоких государственных постов недостаточно: нужна защита против тирании господствующих мнений и эмоций. Есть границы легитимного вмешательства коллективного мнения в сферу индивидуальной независимости. И найти эту границу, защитить ее от посягательств столь же необходимо для нормального состояния человеческих отношений, как и обеспечить защиту от политического деспотизма. (Это мнение Д. С. Милль отстаивал в противовес взглядам своего отца, горячего сторонника мажоритарного принципа.)

Милль четко защищает права, свободы, достоинство индивида. Даже если бы все общество за вычетом одного-единственного человека придерживалось определенного мнения, то все равно было бы противно принципам свободы и справедливости заставить этого единственного человека поступиться своим мнением, принудить его к молчанию. Такие меры вели бы не к утверждению величия человеческого рода, а к ущемлению достоинства человечества. Человек, утрачивающий веру в самого себя, теряет и доверие к обществу, к "миру" - ведь мир есть часть самого человека, как индивид есть часть мира, часть общественного организма. И пусть человек порой впадает в ошибки. Способность суждения дана ему для того, чтобы он ею пользовался. Обязанность правительств и индивидов состоит в том, чтобы мнения формировались как истинные и никогда не навязывались другим людям, - таково суждение Милля.

Культура демократического образования и высказывания мнений основывается на развитой способности людей самостоятельно формировать суждения и умозаключения, ставить вопросы и находить ответы, предоставлять в подтверждение своего суждения аргументы и доказательства. А такие привычки наилучшим образом воспитываются науками. Например, изучая геометрию, мы запоминаем и теоремы, и нужные доказательства. Но следует учесть и специфику математики: она не допускает сомнения в аксиомах и доказанных теоремах. Между тем в естествознании (как и в практической жизни) всегда возможны противоположные суждения об одних и тех же фактах. В области морали, религии, политики, социальных отношений приходится бороться против монополии одного какого-либо мнения или одной доктрины, приобретающих господство над умами.

Если индивид включается в общественно значимый процесс выражения и отстаивания мнений, это налагает на него большие обязательства: мнение должно быть выражено ясно, отчетливо, убедительно; человек, его высказывающий, должен быть готов толково и без раздражения ответить на альтернативные аргументы. Однако, справедливо отмечает Милль, девяносто девять человек из ста не хотят или не умеют этого делать, что относится и к образованным людям. Одни выражают свое мнение нечетко, другие не прислушиваются к противоположным суждениям. А тогда шумные споры, самые горячие дискуссии могут оказаться непродуктивными, не только не ведущими к рождению истины, но и препятствующими ее появлению на свет.

Сильной стороной концепции Милля была внутренняя связь логики, этики, социальной философии и либерального курса в политике. Д.С. Милль был одним из представителей английской политической экономии. Он критиковал крайние интерпретации принципа свободной конкуренции, сторонники которых считали ее чуть ли не "естественным законом". Милль был того мнения, что свободный рынок и его законы не являются неким "естественным состоянием". Они внедряются благодаря особым действиям людей, институтам, установлениям. В процессах, способствующих продвижению вперед рыночных отношений, Милль также отводил особую роль хорошо продуманному законодательству и правовым реформам.

Исследователи считают, что Д.С. Милль сыграл решающую роль в превращении либерализма в "социальный либерализм" - концепцию, которая смогла развить либеральные идеи предшественников дальше, прибавив к ним соображения о конкретных социально-политических механизмах, содействующих демократизации и либерализации общества.

Биография

С ранних лет проявил интеллектуальную одарённость, развитию которой его отец, Джеймс всячески способствовал. Джон начал учить греческий язык с трёх лет, в возрасте около шести лет уже был автором самостоятельных исторических работ, а в двенадцать лет приступил к изучению высшей математики, логики и политической экономии.

В подростковом возрасте испытал сильный душевный кризис, который едва не привёл его к самоубийству. Большое значение в его жизни имела поездка в южную Францию в г. Она познакомила его с французским обществом, с французскими экономистами и общественными деятелями и вызвала в нём сильный интерес к континентальному либерализму, не покидавший его до конца жизни.

Около 1822 г. М. с несколькими другими молодыми людьми (Остином, Туком и др.), горячими последователями Бентама, образовал кружок, названный «утилитарным обществом»; при этом был впервые введён в употребление термин «утилитаризм », получивший впоследствии широкое распространение. В основанном бентамистами органе «Westminster Review» М. поместил ряд статей, преимущественно экономического содержания. В 1830 г. он написал небольшую книгу «Essays on some unsettled Questions in Political Economy» (изд. в 1844 г., имела 2 изд.), в которой содержится всё оригинальное, созданное М. в области политической экономии.

К этому же времени относится перелом в жизни Милля, который он так ярко описал в своей «Автобиографии». В результате М. освободился от влияния Бентама, потерял прежнюю уверенность во всемогуществе рассудочного элемента в частной и общественной жизни, стал более ценить элемент чувства, но определённого нового миросозерцания не выработал. Знакомство с учением сенсимонистов поколебало его прежнюю уверенность в благотворности общественного строя, основанного на частной собственности и неограниченной конкуренции.

В качестве политического деятеля выступает с г. как представитель Вестминстерского округа в палате общин; раньше он не мог быть членом парламента, так как состоял на службе в Ост-Индской компании. В палате настаивал в особенности на необходимости энергичных мер помощи ирландским фермерам; выступал за предоставление женщинам избирательных прав - эти его идеи были частично реализованы в Representation of the People Act 1867. В г. потерпел поражение при новых выборах, вызванное, по его мнению, публичным заявлением его сочувствия известному атеисту Брэдло .

В жизни М. огромную роль играла любовь к мисс Тейлор , знакомство с которой, по его словам, было «величайшим счастьем его жизни». Он получил возможность жениться на ней только после 20-летнего знакомства, но уже через 7 лет после выхода замуж за М. она умерла. В посвящении к своей книге «On Liberty» М. говорит, что жена была вдохновительницей и отчасти автором всего лучшего, что было в его сочинениях; но эта оценка роли мисс Тейлор в литературной деятельности М. сильно преувеличена. В самом крупном его труде, «Системе Логики», мисс Тейлор не принимала никакого участия; несомненно, однако, что она повлияла на многие главы его «Политической экономии» и что ей до известной степени следует приписать социалистическую окраску этой книги. Единственное сочинение М., принадлежащее его жене столько же, сколько и ему самому, - это книга «О подчинённости женщин».

После смерти М. напечатаны «Chapters on Socialism» («Fortnightly Review», 1872) и его «Autobiography» (1873) .

Основные идеи

В 1843 г. он издал «А System of Logic» - наиболее оригинальное его произведение. В 1848 г. - «Principles of Political Economy», из которой часто цитируется:

Написал также множество журнальных статей, посвящённых самым разнообразным вопросам философии, политики, экономии и литературы. В течение нескольких лет самостоятельно издавал радикальный журнал «London and Westminster Review». С 1841 г. состоял в переписке с Огюстом Контом , философские и социологические взгляды которого оказали на него глубокое влияние.

В области философии самым замечательным произведением М. является его «Система Логики». Логика, по словам М., есть теория доказательства. Психология устанавливает законы, по которым в нашем духе возникают и группируются чувства, представления и идеи, а логика должна установить ясные и несомненные правила для различения истины от лжи, верных умозаключений от неверных. Критерием истины является опыт; истинным умозаключением можно назвать только такое, которое строго согласуется с объективной реальностью, с фактами. Все наше знание имеет опытное происхождение. Априорных истин, независимых от опыта, не существует. Математические аксиомы, несмотря на то что отрицание их кажется нам немыслимым, возникают точно так же вследствие опыта, а немыслимость отрицания их зависит только от их всеобщности, а также от простоты и несложности восприятий пространства и времени, с которыми имеет дело математика. Опыт и наблюдение являются основанием не только индукции, то есть умозаключения от частного к общему, но также и дедукции, то есть умозаключения от общего к частному. С чисто формальной стороны в большой посылке силлогизма уже содержится заключение, и потому силлогизм не расширял бы нашего знания, если бы при построении силлогизма мы действительно исходили из общих положений. На самом деле при всяком дедуктивном выводе мы заключаем не от общих, а от частных положений. Когда я умозаключаю, что я смертен, потому что все люди смертны, то истинным основанием моего умозаключения является наблюдение, что все люди, жившие раньше меня, умерли. Вывод делается не из общего положения, а из отдельных частных случаев, бывших объектом наблюдения. Таким образом, и в силлогизме источником нашего знания остаётся опыт и наблюдение. Главную заслугу М. составляет разработка теории индукции. Он устанавливает четыре метода, посредством которых индуктивным путём можно найти причину данного явления: методы согласия, различия, остатков и сопутствующих изменений (см. Индукция). М. не принадлежит, однако, к числу неограниченных приверженцев индуктивного метода, как большинство английских философов эмпирической школы. Напротив, по мнению М., самым могучим орудием открытия истины является дедуктивный метод, лучшим примером которого может служить открытие Ньютоном силы тяготения. Индукция неприменима ко всем более сложным случаям, когда несколько сил действуют одновременно и ни одна из них не может быть исключена. При таких условиях необходимо прибегнуть к более сложным приёмам: закон действия каждой отдельной силы изучается порознь, затем делается вывод комбинированного действия их всех, и заключение проверяется наблюдением. Это и есть тот дедуктивный метод (слагающийся из трёх частей - индуктивного исследования, вывода и поверки), который более всего содействовал успехам науки; всякая наука стремится сделаться дедуктивной, но только астрономия и физика достигли этой стадии, прочие же находятся ещё в состоянии эмпиризма. «Система логики» не проложила новых путей в области мысли, не открыла новых горизонтов для науки; даже в теории индуктивного исследования, составляющей, по общему мнению, самую ценную часть книги, М. отчасти развивает мысли других, в особенности Гершеля, статьи которого о том же предмете вышли в свет незадолго до появления книги М. и сильно повлияли на последнего. Тем не менее в этой книге менее, чем в других произведениях М., обнаруживается его обычный недостаток - эклектизм . Главное достоинство «Логики» М. заключается в научном духе, которым она в высокой степени проникнута; влияние её не ограничилось философскими кружками, но распространилось и на учёных естествоиспытателей, среди которых многие ценили эту книгу очень высоко.

Из социологических работ М. самая крупная - «Основания политической экономии». Как экономист М. является учеником и продолжателем Рикардо , но без той силы анализа, которая отличала последнего. Вместе с тем М. находился под сильным влиянием Огюста Конта и французских социалистов школы Сен-Симона и Фурье . В своём курсе политической экономии М. сделал попытку - нельзя сказать, чтобы вполне удачную - примирить все эти разнородные направления. По основным теоретическим вопросам М. остаётся верен своим главным учителям, Рикардо и Мальтусу; он принимает все важнейшие теории Рикардо - его учение о ценности, заработной плате, ренте, - и вместе с тем, согласно Мальтусу, признает опасность неограниченного размножения населения. Наиболее важное дополнение М. к теориям Рикардо заключается в его учении о ценности товаров в международной торговле. Под влиянием французских социалистов М. признал переходящий характер неограниченной конкуренции и частной собственности. Законы политической экономии М. делит на два разряда: законы производства, не зависящие от нашей воли, и принципы распределения, определяемые желаниями и мнениями самих людей и изменяющиеся в зависимости от особенностей социального строя, вследствие чего правила распределения не имеют того характера необходимости, который свойственен законам первой категории. Разделение принципов политической экономии на необходимые и исторически изменяемые сам М. признавал своей главной заслугой в области экономической науки; только благодаря такому разделению он избежал, по его словам, тех безотрадных выводов относительно будущности рабочего класса, к которым пришли его учителя - Рикардо и Мальтус . Но, как справедливо заметил Чернышевский , М. не выдерживает этого разделения на практике и в законы производства вводит исторические элементы. И действительно, общественные отношения, несомненно, являются одним из факторов производства; с другой стороны, мнения и желания людей, устанавливающие способы распределения, в свою очередь составляют необходимый результат данного социального строя и способов производства. Поэтому принципы распределения и законы производства одинаково исторически необходимы; устанавливаемое М. различие представляется излишним. Стремясь примирить учение Мальтуса с требованием социальных реформ, М. приходит к заключению, что лишь те реформы могут быть действительны, которые задерживают размножение населения. К числу таких реформ М. относит мелкое землевладение, распространение которого он горячо рекомендовал своим соотечественникам. Что касается до социализма, то М. признает его осуществимость в отдалённом будущем, когда духовная природа человека достигнет большего совершенства, но в ближайшем будущем он не считает ни возможным, ни желательным стеснение свободы деятельности частных лиц и устранение частной инициативы. Несмотря на отсутствие определённой и последовательной руководящей мысли, «Основания политической экономии» являются и до настоящего времени одним из лучших курсов экономической науки по ясности изложения и полноте содержания.

Вообще сила М. заключается не в установлении новых оригинальных взглядов; он был талантливым и ясным систематизатором и популяризатором, и этим объясняется успех его произведений. Обладая редким критическим тактом, М. сумел избежать односторонности более оригинальных и сильных творческих умов, под влиянием которых он находился; но в качестве эклектика он не создал новой школы и только содействовал распространению научного отношения к вопросам общественной и индивидуальной жизни. На русскую экономическую литературу М. оказал огромное влияние; в XIX веке большинство российских общих курсов политической экономии заимствовали от него общий план изложения и многие частности. Методологические воззрения М. также воспринимались большинством наших экономистов и юристов.

Основные публикации

• «Система логики, силлогистической и индуктивной» (A System of Logic, Rationative and Inductiv , 1843) . - PDF . Архивировано
• «Utilitarianism» (1861) - книга, имевшая большой успех в публике
• «Размышления о представительном правлении» (Considerations on Representative Government , 1861) . - PDF . Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012.
• «An Examination of sir W. Hamilton’s Philosophy» (1865) - критический разбор философии Уильяма Гамильтона, вместе с изложением собственных воззрений автора
• «Подчиненность женщины» (The Subjection of women , 1869, 4 издания) - написанное в защиту женского равноправия

Библиография

• Туган-Барановский М. И. , Д.С. Милль, его жизнь и деятельность ()
• Туган-Барановский М. И. , Д.С. Милль, его жизнь и деятельность HTML ()

Литература

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : В 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Субботин, А. Л. Джон Стюарт Милль об индукции [Текст] /А. Л. Субботин; Рос. акад. наук, Ин-т философии. - М .: ИФ РАН, 2012. - 76 с. - 500 экз. - ISBN 978-5-9540-0211-9 .
• Туган-Барановский М. И. Джон Стюарт Милль. Его жизнь и научно – литературная деятельность . - СПб. : Общественная польза, 1892. - 88 с.
• Jürgen Gaulke: John Stuart Mill. Rowohlt, Hamburg 1996, ISBN 3-499-50546-0 .
• Mark Philip Strasser, "Moral Philosophy of John Stuart Mill, " Longwood Academic (1991). Wakefield, New Hampshire. ISBN 0-89341-681-9
• Michael St. John Packe, The Life of John Stuart Mill, Macmillan (1952).
• Richard Reeves, John Stuart Mill: Victorian Firebrand, Atlantic Books (2007), paperback 2008. ISBN 978-1-84354-644-3
• Samuel Hollander, The Economics of John Stuart Mill (University of Toronto Press, 1985)

Ссылки

• MetaLibri Digital Library:
• Статья «Истоки ассоцианизма» по книге «Джон Стюарт Милль. Его жизнь и научно – литературная деятельность» (Туган-Барановский Михаил)
• Страхов Н.Н. «Женский вопрос: Разбор сочинения Джона Стюарта Милля „О подчинении женщины“» (1870)

Категории:

• Персоналии по алфавиту
• Учёные по алфавиту
• Родившиеся 20 мая
• Родившиеся в 1806 году
• Родившиеся в Лондоне
• Умершие 8 мая
• Умершие в 1873 году
• Умершие в Авиньоне
• Экономисты по алфавиту
• Экономисты Великобритании
• Экономисты XIX века
• Экономисты классической школы
• Деятели либерализма
• Деятели феминизма
• Философы Великобритании
• Философы языка
• Логики Великобритании
• Философы XIX века
• Члены парламента Великобритании
• Члены Венгерской академии наук

Wikimedia Foundation . 2010 .

Милль полагал, что соединение психических событий приводит к появлению совершенно новых интеллектуальных продуктов, ничем не напоминающих исходные элементы опыта, - представление, получившее название "ментальная химия".

Милль Джон Стюарт

Джон Стюарт Милль родился 20 мая 1806 г. в Лондоне в семье известного экономиста и философа Джеймса Милля Будущий ученый получил домашнее образование, в процессе которого смог по большей части самостоятельно развить многочисленные природные способности. По окончании образования он активно включился в политическую жизнь своей страны, став членом палаты общин. В 1844 г. Милль познакомился с основателем позитивизма Огюстом Контом и увлекся его идеями. Все основные положения контовской системы Милль заимствовал и развил в своем главном труде «Система логики». Отец Милля был также и известным психологом, чей труд «Анализ феноменов человеческого ума» (1829) в свое время приобрел широкую известность. В этой работе Милль-старший следовал в определенной степени механицизму и ассоцианизму Он представлял сознание как своего рода машину, не имеющую врожденных структур и содержаний. Именно эту идею и развил впоследствии Милль-сын. Джеймс Милль был сторонником так называемой ментальной философии (как тогда называлась психология) и считал, что методы метафизики не могут дать достоверного познания. Милль-отец предложил использовать в психологии метод естественных наук. Это предложение вполне соответствовало общему духу позитивизма, по причине чего Милль-сын поддержал предложение отца. Однако между позициями двух мыслителей существует расхождение, а именно: отец представлял себе психологию как «интеллигибельную (умопостигаемую) физику», которая может быть построена по принципам общей физики и может объяснять с их помощью процесс познания. Сын же представлял себе психологию как «ментальную химию», основанную на принципах общей химии и более занимающуюся не познанием, а собственно устройством мозга и его функциями. Милль-сын предполагал в своей ментальной химии расчленить сознание человека на части вплоть до первоначальных, исходных элементов, а затем сравнить их с соответствующими химическими элементами при помощи процедур, аналогичных применяемым в химии Аналогия с химией, как считал Милль, позволит объяснить возможность появления продуктов ума, ничем не напоминающих свои исходные чувственные компоненты (нечто подобное химическим реакциям, сопровождающимся освобождением новых химических веществ). Синтез новых компонентов дает не просто новые, а качественно новые результаты, что для познания психических явлений чрезвычайно важно. При помощи подобных ассоциаций психических и химических процессов можно объяснить, например, почему совокупность многообразных человеческих ощущений воспринимается в виде простого и единого ощущения (например как вкус лимона: совокупность желтого цвета, специфической формы, сока и кислоты, вызывающей спазм и слюнотечение в ротовой полости). Подобные явления обусловлены сложными стимулами, каким-то необъяснимым образом синтезирующими свои следствия в одно ощущение. Милль и его коллеги предполагали, что разложение названных единых ощущений на составляющие первичные элементы поможет наконец раскрыть тайну психики. Эти первичные «атомы», складываясь в самые разнообразные комбинации, образуют то, что мы называем сознанием и психической деятельностью мозга Ученые намеревались отыскать и научно определить каждый из возможных «атомов» и составить из них своего рода таблицу, которая бы по своей структуре напоминала таблицу химических элементов. Рассматривая таким образом все проявления человеческого мышления и психики как совокупность атомарных процессов, Милль пришел к психологизму во всех своих воззрениях. Это неудивительно, ведь любая из наук, будь то науки гуманитарные или естественные, коренится в способности человека к мышлению и познанию. Поэтому все выработанное человечеством знание: и существующее на сей день, и то, которое еще только будет создано в будущем, согласно концепции Милля, представляет собой не что иное, как эффекты действия психологических законов Механизм, при помощи которого множество различных по природе ощущений соединяются в единое, был назвал ассоциацией. Исходя из нее, Милль пытался трактовать все феномены человеческого бытия, мышление людей, а также разрешать различные проблемы. После выхода в свет работы «Система логики» творчество Мил-ля и его идеи стали известны по всей Европе. Теория научного исследования, предложенная в этом труде, оказала значительное влияние на целый ряд наук. В этой книге Милль сделал важный для психологии шаг, рассмотрев познавательную работу разума не как следствие закона ассоциации идей, а как следствие особого устройства логического мышления, в основе которого лежит некая структура, или каркас, в соответствии с которыми образуется знание. Эти структуры надиндивидуальны, т.е. являются общими для всех людей и представляют собой достояние рода. При помощи логического каркаса регулируются процессы познания, которые представляют собой накопление индивидуальных содержаний поверх надындивидуальных схем. Вся система психологических явлений в ее генетическом аспекте оказывается уподобленной формальной логике с ее совокупностью правил построения суждений и выведения умозаключений. Подобное объяснение в истории психологии было осуществлено впервые, т.к. до сих пор сама логика объяснялась, преимущественно исходя из субъективно-психологических особенностей человека. Такой подход оказался более плодотворным и был позднее развит последователями и коллегами Милля, в частности Гельмгольцем и Сеченовым. Логика, благодаря учению Милля, отныне перестала рассматриваться исключительно как одна из философских дисциплин и стала интересовать ученых как проблема реализации логического вообще в субъективном пространстве индивида. Исходя из первенства логического с его законами по отношению к знанию и идейному миру, существующему в мышлении каждого человека, предположение о существовании доопытного знания было опровергнуто. Все знание, которое имеет человек, по Миллю, получено им исключительно из опыта. Поэтому вся психология должна переключиться с попыток отыскать априорные (доопытные) структуры знания на прояснение результатов опыта. В доказательство этого требования Милль приводит следующие аргументы: прежде всего, в мышлении каждого человека существуют определенные законы, которые отличаются от законов развития материального мира. Единственное сходство этих законов - их повторяемость, наличие причинности и возможность выявления из опыта. Эта совокупность законов нуждается в изучении особой наукой, как обозначает ее Милль, «наукой об уме». Этой наукой и должна была стать психология как отрасль знания, позволяющая исследовать роль психики как особой детерминанты жизнедеятельности человека. Провозгласив «науку об уме» специфической отраслью знания, Милль тем самым резко отграничил все психическое от материального, все процессы, протекающие в психике, от материальных процессов. Их отличает не только сущность (субстанция материального не есть субстанция духовного), но и возможность познавания. Ведь логическое, как считает психолог, принципиально не может быть выведено из физиологического устройства мозга и нервной системы. Следовательно, недопустимо отыскивать законы психического в физическом, но только путем наблюдения за психическими явлениями индивида в их естественной последовательности. Наиболее адекватным путем изучения при этом Милль называет самонаблюдение и самоанализ. С их помощью ученый сможет уловить закономерности психической жизни и зафиксировать их через вербализацию. В течение всей жизни Милль активно участвовал в общественно-политической жизни страны. В 1858 г. он отошел от активной деятельности в связи со смертью своей жены. Но через пару лет снова окунулся в политическую жизнь и даже был избран членом британского парламента. Свободное время Джон Стюарт Милль проводил во французском городе Авиньоне, где и умер 8 мая 1873 г. Взгляды Джона Стюарта Милля оказали существенное влияние на первых теоретиков западноевропейской экспериментальной психологии, в частности на Вильгельма Вундта, который продолжил развитие тезиса Милля о том, что психология должна представлять собой науку, использующую наблюдение и эксперимент для изучения законов, внутренне присущих сознанию человека.